Переформатирование мировой власти

Как банки съели государство и овладели миром

на наших глазах происходит переформатирование мировой власти: от либеральной демократии к либеральной диктатуре

Автор – Владимир Можегов

1. Власти традиционных государств приходит конец

В нашем информационном пространстве Россия неустанно борется с «коллективным Западом». Однако, понять, чем же этот пресловутый «Запад» отличен от нас не так просто. Капитализм? Но и у нас капитализм. Олигархи и ТНК? И у нас олигархи и ТНК. Банкиры и центробанки? И у нас банкиры и центробанк. Может быть, толпы мигрантов, залитые подобно гексогену, в чрева белых городов от Владивостока до Лиссабона и от Лондона до Сан-Франциско? Хм-м.

Вероятно, единственное, что всерьез отличает нас от культурной повестки Запада – запрет пропаганды ЛГБТ* и защита консервативных ценностей. И это, конечно, очень важно. Однако, и это пока лишь декларации с высоких трибун. В реальности же национальная культура у нас находится в том же плачевном состоянии, что и за «красными линиями». Или наши «крестопады» и нападки доморощенных «антифа» на Ив. Ильина чем-то принципиально отличаются от свержения памятников Колумбу и прочим «фашисто-расистам» Америки и Европы? Притом, что и исходят они от тех же самых необольшевиков что по ту, что по эту сторону океана…

Правду сказать, а существует ли сей «коллективный Запад»? Да, когда-то Де Голль мечтал о союзе национальных европейских государств. Но эта мечта давно канула в лету. На ее месте возник единый мультикультурный мир, над которым возвышаются надгосударственные этажи власти в виде МВФ, ВБ, Европарламента, НАТО, АУКУС, прочих финансовых, экономических, торговых, гуманитарных, военных союзов и институтов, которые и транслируют свои властные полномочия в «национальные квартиры», за порядком в которых следят поставленные здесь для этого менеджеры среднего звена.

От традиционных государств бывшего Запада ничего почти не осталось: они разъедаются, растворяются, исчезают, а их президенты и премьер-министры превратились в бессмысленные «пузыри земли», возникающие на секунду и тут же лопающиеся: «Макрон», «Шольц», «Сунак», «Байден», хлоп, хлоп, хлоп…

Глобализм поглотил бывший Запад, глобализм поглощает уже и Азию и Восток, и может быть единственное, что нас еще отличает от этого коллектива «пузырей земли», так это то, что во главе России сегодня находится человек другого масштаба. Отстаивающий при том свою от коллектива отдельность.

Но это с одной стороны уже очень много, а с другой – еще очень мало.

Злорадствовать же ввиду вышеозначенного по поводу того, что «власть Запада рушится» просто-напросто глупо. Власть Запада, то есть настоящих крепких самостоятельных западных государств давно уже рухнула. То же, что происходит сейчас – то есть разрушение на наших глазах остатков настоящей государственности в США, Британии, континентальной Европе – вовсе не означает разрушения совокупной мощи пост-Западного мира. И потерю управления тоже не означает. Означает оно нечто совсем иное: власть от органов государственного управления (Белый дом, Конгресс США, Британский парламент) переходит к надгосударственным институтам. Или, еще заостряя: от формата либеральной демократии, который себя явно изжил, мировая власть начинает переход в формат либеральной диктатуры. Возможно, именно этот переход мы и увидим вместо ожидаемых выборов в США.

Недавно вышедший на экраны фильм «Гражданская война» (в нашем прокате «Гибель империи») читается как послание всем «прогрессивным» силам. Массам пост-Запада давно уже внушается доктрина вреда классической демократии: ведь демократическим путем к власти приходят гитлеры! И вот фильм «Гражданская война» инструктирует прогрессивные силы на случай прихода к власти очередного «гитлера» (то есть, как мы понимаем, Трампа). Инструкция очень проста: завести танки, взорвать Белый дом, убить президента… По ходу фильма войска входят в Вашингтон, уничтожая мемориалы и символы государственной власти США, ещё недавно совершенно сакральные для американца. Все это попрано, разрушено, разбито. Президент же застрелен прямо в Белом доме – оскверненной цитадели американской демократии… (См. Владимир Можегов, «Гражданская война» готовит Америку к революции).

Тем, кто думает, что всё это «просто кино», просто напомним о фильме «Джокер», вышедшем аккурат перед прошлыми выборами. Инструкции и идеология, заложенные в фильме, были безупречно воспроизведены бунтами БЛМ. (См. Владимир Можегов, Джокер как инструкция к революции).

Но еще раз предостережем наших патриотов от неумного злорадства: инструкции исходят от настоящих хозяев пост-Запада. И разрушается ими сегодня, разумеется, не совокупная мощь США и пост-Западного мира как таковых, но лишь традиционные институты государственной власти. Сама же власть должна перейти к структурам надгосударственным. И в этом весь фокус. Речь идет о передаче рычагов власти непосредственным хозяевам.

Каковы будут видимые формы новой глобальной власти: военная хунта? «правительство национального спасения и единства»? Новая Лига наций? – это мы ещё увидим. Но очевидно, что лицо её будет быстро меняться.

И уже не кукольные президенты и премьер-министры, а непосредственно МВФ, Всемирный банк, ФРС, Сити будут все яснее определять ее настоящее лицо. Ведь именно здесь находятся настоящие главнокомандующие армий.

Их военные штабы работают, вся необходимая юридическая работа по передаче власти идет (Европарламент, НАТО, АУКУС, ВОЗ и проч. и проч. – те или иные контуры управления, которые будут непосредственно перехватывать властные рычаги). И всё новые миллионные армии мигрантов занимают места предназначенных им дислокаций в белых городах бывшего Запада.

Тем временем сам «коллективный Запад» еле дышит (как и мы), бежит из своих городов, оккупированных мигрантами (как и мы), разлагается от глобалистской мультикультуры (как и мы), бессильно глядя на то, как блм-лгбт-антифа-необольшевики носят памятники его высокой культуры. И все это происходит как будто в полнейшей тишине: пропаганда по всем сторонам «красных линий» молчит, ничего этого как будто не замечая…

2. Как BlackRock пожрал Украину

Давайте другой пример. Некоторое время назад по нашим СМИ прошелестел маленький ураганчик новостей, заметок, статей, из которых следовало, что плодородные земли и прочие активы Украины по большей части давно скуплены крупными международными банкирами. Инфоповодом служили соглашения правительства Украины с американской корпорацией BlackRock Financial Market Advisory (BlackRock FMA) о создании «Фонда развития Украины». Точнее – о последнем этапе тотальной распродажи активов Украины от чернозема до электросетей.

Это, конечно, далеко не первая подобная новость в мире. Но ураганчик пронесся и схлынул, как будто его и не было. Вопросы, однако, остались. И цифры. И прежде, чем двинуться дальше, озвучим для понимания сути дела некоторые из них: на сегодняшний день компаниям Cargill, Monsanto и Dupont (инвесторы – Vanguard, Blackrock и Blackstone) принадлежат 40% пахотных земель Украины... ГМА-корпорация «Монсанто» самостоятельно и через ряд компаний-посредников завладела: 78% земельного фонда Сумской области, 56% Черниговской области, 59% земли в Херсонской области, 47% Николаевской области, также у неё в залоге 34% земли в Киевской и Днепропетровской областях.

О том, что государство Америка фактически воюет сегодня за интересы компании Blackrock (или это компания Blackrock направляет силы государства Америка?) не так давно говорил и Роберт Кеннеди-младший. А лидер венгерской партии «Наша Родина» Ласло Тороцкаи, говоря о роли BlackRock в украинском кризисе, подытожил тогда же: «Украина уже продана, и война всё уничтожит».

Если все это действительно так (а это, очевидно, именно так), то вопрос может быть поставлен и таким образом: а за что собственно в таком случае воюем мы? За то, что именно наша, а не украинская армия будет эти капиталы, земли, активы, принадлежащие международным банкирам, охранять?

Понимая всю опасность этого вопроса, зададим ещё более опасный: а как обстоят дела у нас? Не так опять же давно «Российская газета» опубликовала материал «Иностранцы фактически владеют почти миллионом гектаров российских сельхозземель», из которого следует, что площадь сельхозземель, находящаяся во владении иностранных лиц, хотя это и противоречит российским законам, может достигать 1 млн. га. Цифра кажется не очень большой (общая площадь сельхозугодий в РФ около 200 млн. га), однако это самые плодородные земли юга России, центрального Черноземья, Поволжья. Иначе говоря, наша собственная суверенность также требует проверки по тому же самому счёту.

После всего сказанного нас уже не будет удивлять тот факт, что земля, равно как и прочие активы стран и народов в наше время, то есть, практически всё основное мировое богатство принадлежит не князьям, баронам и королям, как в прежние добрые времена, и даже не национальным государствам, как это было еще недавно, но – крупнейшим банкирским домам мира.

Это, собственно говоря, и есть та самая система неолиберализма (или «порядка основанного на правилах»), которая победила в мире в результате пятисот лет революций Нового времени, и на основания которого мир прочно встал после Второй мировой войны.

За неимением места мы не будем подробно рассказывать об истории завоевания банкирскими домами христианской Европы и торжественном шествии центробанков – этих замков власти банкиров по ее лицу (интересующихся отсылаем к работе «Рождение нового мира: государство-банкир»). И остановимся лишь на последней (на сегодняшний день) фазе «мировой финансовой революции» – то есть той предпоследней фазе перехода власти от государства к банку, которая заняла весь ХХ век. Но несколько слов сказать всё же придется.

3. Государство-банкир – новая формула власти

Итак, что такое Центробанк? И что такое эта власть банкиров, о которой сегодня, пусть и очень приглушенно, но все-таки уже понемногу начинают говорить, и даже н самом высоком уровне?

Центробанк – это частное предприятие (как правило, союз ведущих банковских картелей), выступающее как главный государственный заимодавец. Центробанк пользует государство золотой монетой, получая взамен эксклюзивное право на ее чеканку. Теперь, получив монопольное право эмиссии, банк, имея в сейфе пачку королевских расписок, может нарисовать «ценных бумаг» в сто или тысячу раз большей суммой и торговать ими на специально учрежденной для этой цели бирже. Причём, для получения баснословных прибылей надо лишь сделать несколько записей в своих расчетных книгах. Так издревле работает главный секретный механизм банка – система «частичного резервирования» (банк выдает ценные бумаги под несуществующие деньги, обеспеченные только доверием – ведь в клиентах у вас сам король!).

Эта система позволяет банку творить деньги из ничего и спекулировать всё в более и более грандиозных масштабах. В свою очередь государство получает неограниченный дешевый кредит, при помощи которого может финансировать войны и грандиозные колониальные проекты.

Так на месте прежней формулы власти – король и церковь – воцаряется «новый порядок» отношений – теснейший симбиоз государства и частного банка. Опутанное сетями банкиров, государство устремляется в бесконечную изнурительную гонку за новыми рынками и новой прибылью, имея в настоящем лишь экспоненциальный рост внутреннего долга. Конечный итог, к которому устремляется колесо этой невиданной аферы, очевиден: банкиры в итоге должны получить все, скупив всю землю и предприятия, посадив в долговую яму государство, и опутав долговой кабалой и всех его граждан.

Подобная банковская система начала работать ещё в Древнем Вавилоне. Затем её оседлали ростовщики. В Средние века её счетчики тикали в Венеции, Генуе и Флоренции, а в начале Нового времени флорентийские и венецианские банкиры перебрались в Голландию. Обкатанные здесь новейшие элементы системы (центробанк, облигации, биржа, система государственного займа и проч.) в ходе т.н. «славной революции» были транспонированы в Англию, и в царствование Вильгельма III Оранского началось новое завоевание мира, явился первый капиталистический хищник – Британская империя.

(Комментарий РуАНа. Подготовка этой системы в Англии началась задолго до этого – с вторжением нормандского герцога Гильома Бастарда, известного как английский король Вильгельм Завоеватель. О том, кто, как и почему сломал финансовую систему Англии можно прочитать в статье «Как социальные паразиты поработили Англию».)

Центробанк плюс Ост-индская компания (крупнейшая ТНК того времени) – такой была эта новая формула власти. Собственно, сама Ост-индская компания, обладая собственной армией, колониальной администрацией, валютой, и была в пору своего могущества Британской империей.

На последнем этапе мировой революции именно эта формула (то есть, Центробанк плюс ТНК) должна, упразднив все государства, стать вершиной пирамиды власти: Банк банков плюс Всемирная ТНК. Примерно такой она и является нам сегодня в паре ФРС + Блэкрок. Последнюю фазу этой грандиозной аферы, нить которой плелась всю мировую историю, мы переживает сегодня. Большое Казино, построенное великими мошенниками, готово сгрести всё богатство мира, после чего закрыться и объявить себя мировой властью.

Ну а теперь, как и обещали, обратимся к последней на сегодняшний день странице этой грандиозной аферы.

4. «Коллоквиум Уолтера Липпмана»

Термин «неолиберализм» впервые прозвучал на встрече либеральных интеллектуалов, организованной в Париже в августе 1938 года, и собравшей европейских экономистов, враждебных всем формам вмешательства государства в экономическую жизнь. Проходившая под пафосом: отстоять либеральную свободу от социализма, сталинизма, фашизма, и прочих форм государственного принуждения и коллективизма, встреча получила название «Коллоквиум Уолтера Липпмана».

Уолтер Липпман – личность любопытная. В Америке его называют «отцом современной журналистики», у нас же знают, как одного из создателей терминов «общественное мнение» (одноименная книга 1922 г.) и «холодная война» (одноименная книга 1947 г.). Для понимания истоков и дальнейших судеб неолиберализма это важное имя. Поэтому скажем о нем несколько слов.

Уолтер Липпман

Сын богатых еврейских эмигрантов (во втором поколении) из Германии, Уолтер Липпман родился в Нью-Йорке в 1889 г. По окончании Гарварда, занялся политической журналистикой, и уже в 1916 г., привлеченный банкиром Бернардом Барухом и «полковником» Хаусом (Edward Mandell House), ближайшими советниками Вильсона, оказался в штабе президента.

Столь стремительная карьера объясняется просто: Липпман был креатурой банкирского дома JP Morgan Chase, игравшего огромную роль в американской политике.

В администрации президента Липпману поручают важное дело: необходимо срочно изменить настроение американского общества от традиционного изоляционизма в сторону принятия войны.

Липпман привлекает к работе Эдварда Бернейса (племянника Зигмунда Фрейда, изобретателя PR), и за несколько месяцев друзьям удается почти невозможное: с помощью изощренной пропаганды и красочного живописания вымышленных зверств немецкой армии в Бельгии, толкнуть общественное мнение Америки «в пучину массовой военной истерии».

В конце войны Уолтер Липпман принимает живейшее участие в составлении знаменитых «Четырнадцати пунктов» Вильсона и работе Версальской конференции. Здесь же, за кулисами конференции, он участвует в создании англо-американского Института по международным отношениям.

Эта структура (а также, рождающийся в это же время Совет по международным отношениям (Council on Foreign Relations, CFR)) создаются как органы влияния финансовой элиты на англо-американскую политику в деле распространения либеральных идей. Это фактически первые, осевые структуры неолиберализма.

Следующим важнейшим этапом в основании нового финансово-экономического порядка Европы становится разработанный группой Моргана «План Дауэса» для Германии. (Подробней о грандиозной афере приватизации Германии 1923-1933 гг. см. в работе «Сделаем депрессию снова великой»).

В годы функционирования «трансатлантического круговорота бумаг», большую популярность в Европе обретает экономическое учение Джона Мейнарда Кейнса, предлагающее компромиссный путь, альтернативный как чрезмерностям анархического капитализма, так и пугающим экспериментам социализма, и предполагающее активное вмешательство государства в экономику и финансы. В это время все в Европе согласны с замечанием Кейнса: «Капитализм является странным убеждением, что самые мерзкие люди из самых мерзких мотивов как-то действуют на всеобщее благо».

Джон Мейнард Кейнс

Новый президент Америки, Франклин Рузвельт, активно пользуется идеями управляемой экономики Кейнса. Гитлер в Германии предлагает собственную альтернативу выхода из экономического тупика. И за несколько лет ему действительно удается создать в центре Европы экономический остров стабильности.

В это время Ллойд Джорж называет Гитлера немецким Джорджем Вашингтоном, лорд Галифакс – «бастионом против большевизма», а Уинстон Черчилль признается, что желал бы найти Британии собственного Гитлера для воссоздания могущества, если той вдруг случится когда-нибудь проиграть войну. Можно сказать, что, интерес к либерализму в эти годы на Западе иссякает целиком, полностью, и, как кажется, безвозвратно. В умах европейской элиты царят идеи кейнсианства, корпоративизма и национального социализма.

Однако, чем стремительнее Германия становится на ноги, тем всё больше её экономические успехи начинают вызывать тревогу. Тем более, что они тут же конвертируются в успехи политические и военные. К 1938-му году становится ясно – ещё пять-десять лет и Германия неизбежно станет экономическим и политическим гегемоном Европы. Что же до остального мира, находящимся под контролем Британской империи, то там, по-видимому, восторжествует кейнсианство.

В этих перспективах будущего, международному финансовому капиталу места практически не находится. Это ли не повод для паники? Именно в это время стоящие за Рузвельтом финансовые круги и команда его советников, во главе с все тем же Бернардом Барухом, начинает активно подталкивать Англию и Францию к войне с Германией. А в Париже собирается «Коллоквиум Уолтера Липпмана», непосредственной целью которого становится создание фронта борьбы с экономической теорией Кейнса.

5. Во враждебном мире кейнсианства

Формальным предметом встречи, состоявшейся в августе 1938-го г., стало обсуждение книги Липпмана «Хорошее общество» (The Good Society, 1937) – антикейнсианского манифеста, объявляющего коллективизм началом начал всякого греха, несвободы и тоталитаризма.

Термин «неолиберализм», который впервые прозвучал на этом «учредительном съезде» антикейнсианской партии был введен в пику старому либерализму с его идеей «невмешательства» (Laissez-faire).

Это любопытный момент. «Конец Невмешательства» (The End of Laissez-faire) – так называлась работа Кейнса 1926-го, в которой английский экономист утверждал, что вопрос о вмешательстве или невмешательстве государства в свободу рынка, должен в каждом отдельном случае решаться особо. Идея государственного контроля за финансовыми потоками не могла, разумеется, обрадовать банкиров. И когда идеи Кейнса начали входить в силу банкиры выставили против него своего ставленника, австрийского экономиста Фридриха фон Хайека.

Хайеку нашли место профессора Лондонской школы экономики, откуда он и начал свою кампанию против Кейнса. Так, Хайек заявил, что при свободной конкуренции «невмешательство» банковского сектора может привести к дестабилизации, следовательно, за финансовыми сделками необходим контроль центробанка. Иными словами, контроль государства, о котором говорил Кейнс, Хайек изящно подменял контролем банковского капитала. Поскольку уши, торчащие за этими идеями, были видны за милю, они были тут же высмеяны английскими экономистами и прочно забыты. И вот теперь им пришло время вновь всплыть на поверхность. Собственно, в приведенных пассажах Хайека и содержится вся суть «науки» неолиберализма.

Неолиберализм не отрицает государства. Он сводит его роль к обеспечению и защите свободы рынка. В том числе – силой оружия. Если, например, старый либерализм предоставлял кредитору самому нести потери за неудачные вложения (невмешательство), то неолиберализм предполагает, что государство и международные организации окажут на должника нужное давление, невзирая на последствия, которые это может иметь для населения. (Такова роль МВФ, Валютного фонда и проч. неолиберальных институтов). Иными словами, государство, по мысли неолиберализма, должно обратиться, в наёмную частную армию банка.

Однако, пока новорожденный неолиберализм составляет свои манифесты войны с кейнсианством, и создает свои первичные «революционные ячейки», дела в мире обретают всё более серьезный оборот. 20 января 1939 г. Гитлер увольняет с поста президента Рейхсбанка Ялмара Шахта, человека, бывшего важным звеном международной банкирской цепи, и объявляет о национализации Рейхсбанка. По сути, это – объявление войны банкирам. И банкиры принимают вызов. 1 сентября 1939 г. Гитлер входит в Польшу; 3 сентября Англия и Франция объявляют Германии войну, и новая мировая война в Европе становится реальностью.

Пока в Европе бушует война, «неолиберальный проект» дремлет. Но чем ближе её конец, тем яснее, что устранен только первый враг, и настоящая война за либерализм только ещё начинается.

В 1944-м г. выходит книга Хайека «Дорога к рабству», в которой яростной критике подвергается плановая экономика и коллективизм, неизбежно ведущие к «угнетению», «подавлению» и «варварству» тоталитарных режимов. (Впрочем, как утверждали злые языки, о работе социалистической плановой экономики Хайек не имел ровно никакого представления).

«Дорога к рабству» станет важным манифестом неолиберализма, который ещё будут вдумчиво изучать Рональд Рейган и Маргарет Тэтчер. Ясно, однако, что выходить на сцену новой идеологии пока ещё слишком рано. Повторения «Плана Дауэса», с его лихим захватом обескровленной гиперинфляцией Германии, приведшему, в итоге, к Великой депрессии и новой мировой войне, никто не хочет. «План Маршалла» (это новое, дополненное издание «плана Дауэса») предполагает постепенное, без нахрапа, завоевание континента.

Таким образом, тектонические процессы, безвозвратно меняющие лицо Европы, идут уверенно, но не спеша. Прежде всего, на всем пространстве Запада, в качестве единой валюты, жёстко привязанной к золоту, вводится доллар. Его бесперебойную циркуляцию обеспечивает система европейских центробанков.

Наконец, на базе, фактически, аннексированного у Германии промышленного бассейна Рура, создается «Европейское объединение угля и стали» (European Coal and Steel Community, ECSC) – экономическое ядро будущей единой Европы в виде громадной безнациональной корпорации-треста. Так закладываются фундаментальные основы неолиберализма.

Однако, в локальном политико-экономическом пространстве европейских государств, продолжает царить кейнсианство. Измученная потрясениями ХХ века, Европа, хочет забыть, как страшный сон, тот анархический капитализм, который стал причиной всех её бед. Она желает идти по пути баланса и компромисса между рабочими и капиталом. Она верит в важную роль государства в экономике, профсоюзное движение, поддержку неимущих и высокие налоги для богатых.

Европейские государства в это время стремятся обеспечить граждан работой, поддержать социальными программами, доступной медициной и образованием. По сути, это путь социал-демократии со «встроенным» в неё либерализмом – политико-экономический мэйнстрим не только по эту, но и по ту сторону Атлантики (от Трумена до Никсона включительно). В этом-то неуютном и враждебном мире финансовая элита и приступает к активизации «плана Липпмана»…

продолжение следует

*движение, признанное экстремистским и запрещённое в РФ

Источник